"Свежие оригинальные идеи", "Ничего подобного раньше на льду не было!" - именно так отзывается зарубежная пресса о Театре ледовых миниатюр, которым с самого его основания руководит Игорь Бобрин. Любители фигурного катания до сих пор меряют талант и мастерство нынешних чемпионов по бобринским "Паганини", "Мушкетеру", "Спящему ковбою"... К счастью, звезда "самого артистичного фигуриста мира" с его уходом из большого спорта не погасла. Театру Игоря Бобрина аплодировали Израиль и Южная Корея, Бахрейн и США, Япония и Польша, Испания и Австрия, а импульсивные парижане и вовсе называют его "Большим на льду". Привычный, хоть и печальный парадокс - труднее всего артистам пробивать себе дорогу в России. Дело, разумеется, не в зрителях, а в особенностях национального шоу-бизнеса. Впрочем, с помощью "Независимой антрепризы" Юлия Малакянца Бобрин твердо решил взять и этот барьер.

- ИГОРЬ, разрешите начать с банального вопроса. Как создавался ваш театр?

- Это не банальный вопрос, это вопрос всей моей жизни. В принципе театр создавался очень просто и естественно. Изначально в него вошли спортсмены, которые закончили свою карьеру, прекратили выступать в сборной команде Советского Союза. Они и стали костяком театра, даже не театра, а группы спортсменов, которых зрители любили и на которых хотели бы ходить сию я еще на протяжении, может быть, многих лет. В разное время у нас катались Юра Овчинников, Володя Котин, Кира Иванова, пары Валова - Васильев, Селезнена - Макаров, Аненко - Сретенский, Пестова - Акбаров, Воробьева - Лисовский... - Мы стали с показательными номерами, с небольшими концертами и постепенно объездили весь Советский Союз. Пожалуй, не найдется города, где бы существовал Дворец спорта и, где бы мы не работали.

- Но то, о чем вы рассказываете, не слишком-то похоже на нынешний Театр ледовых миниатюр.

- Просто пришло время, и я понял, что, как бы публика ни любила (в данном случае я говорю про себя) такие номера, как "Ковбой", "Парное катание" или "Паганини", на старом багаже ехать вечно нельзя. К тому же театр снимает запреты, существующие в спорте в артистическом и эмоциональном плане. В спорте главное что? Прыжки, вращения. Очки, медали, места. Места. Теперь же я мог создать коллектив, который занимался бы театральной деятельностью на льду, не уподобляясь при этом традиционным ледовым балетам. И мы стали ставить спектакли. Сейчас театру 15 лет, у нас в репертуаре 8 спектаклей и более ста дивертисментных номеров. В работе находятся две труппы. Количество артистов варьируется от 24 до 40. Наши солисты - олимпийские чемпионы, пятикратные чемпионы Европы, четырехкратные чемпионы мира Наталья Бестемьянова и Андрей Букин. А я являюсь художественным руководителем и продолжаю выступать.

- Переход от спорта к театру - вещь, видимо, не простая. Не расскажете, как это происходило у вас?

- Все мы пришли из спорта, а спорт, каким бы жестоким он ни был и какие бы перипетии и неудачи тебя ни подстерегали, вес равно заложил фундамент в каждом из нас. Мне же особенно повезло. Когда я брался за организацию театра, у меня уже был хороший "багаж", причем не только в техническом плане или в привычке идти к избранной цели своим и только своим путем. Меня тренировал заслуженный тренер Советского Союза Игорь Борисович Москвин, который привил мне любовь к фигурному катанию не только как к спорту, но и как к одному из видов искусства, и мы с ним пропагандировали именно такой подход. Игорь Борисович приучил меня посещать театры, выставки, концерты, видеть в своих программах не только совокупность тех или иных обязательных и желательных элементов, но нечто целостное, подчиненное единому замыслу. Он всегда говорил, что перед тем, как ставить программу на понравившуюся музыку, нужно узнать, кто композитор, какова судьба его самого и его произведений, понять, почему и о чем он писал, что хотел этим сказать. А для этого нужно читать не только художественную литературу, но и историческую и специальную. Только тогда ты сможешь создать целостный образ, только тогда зрителям будет понятно, что ты изображаешь на льду. Именно Мишин научил меня артистическому подходу к тому, что стало делом моей жизни. И мне достаточно просто придерживаться в нашем театре таких же традиций.

- Значит, вы выбираете понравившуюся вам музыку, с помощью соответствующей литературы разбираетесь, что хотел сказать композитор, переносите это на лед, н получается спектакль?

- Не совсем так. "Свободно-творческие" времена, когда ты ставил то и так, как захотелось лично тебе, наверное, прошли окончательно и бесповоротно. Это не хорошо и не плохо, это просто жизнь тебе или нет, но приходится думать о конъюнктурности, о том, как привлечь зрителя. Все большую роль начинают играть оформление, спецэффекты, костюмы и, что для меня особенно трудно, реклама.

- Если глянуть на список ваших гастролей, становится очевидным, что дальнее зарубежье вы предпочитаете России. Это желание или необходимость?

- Благодаря заграничным гастролям мы можем ставить новые спектакли, арендовать лед, расселять иногородних, словом, выжинать и развиваться. Конечно, тягаться с такими монстрами (я так их называю, разумеется, из-за общей монументальности, а не из-за художественных антидостоинств), как тот же "Дисней на льду", мы не пытаемся, но в некоторых моментах мы с нашим небольшим театром оказываемся достаточно конкурентоспособны. Наши зарубежные вояжи нас просто спасают, хотя я был бы счастлив, если б театр мог себя обеспечить, выступая в собственной стране. Для нас нет лучшего зрителя, чем российский. Да, прошло уже достаточно времени с тех пор, как мы перестали мелькать на телеэкранах в виде спортивных кумиров, но сейчас происходит какое-то новое расширение нашей аудитории. Те, кто нас помнит и любит, приводят на спектакли своих детей, и те все понимают! Конечно, ребятишки не знают, что Наталья Бестемьянова - олимпийская чемпионка, зато после спектакля они бегут за ней гурьбой и кричат: "Вот Алиса идет". Она завоевывает их уже в новом качестве - а что еще нужно артисту? Мы очень хотели бы, чтобы следующий раз вы могли написать, что Театр ледовых миниатюр много выступает в России. Более того, мы поставили своей задачей (хотя это звучит несколько официально и вызывающе) завоевать российский рынок и уже начали действовать. Благодаря "Независимой антрепризе" мы побывали в ряде городов. Надеемся, что эта география будет и дальше расширяться.

- Если не ошибаюсь, основным оружием начатого "русского похода" вы избрали именно "Алису". Почему?

- Мне показалось, что пришло время обратиться к детской аудитории, а "Алиса" - это то, что сейчас интересно детям, которые, увы, гораздо лучше знают компьютерные игры, чем наши русские сказки. К тому же "Страна чудес" - это тема, которая позволяет не только скрупулезно переносить на лед блистательную книгу Льюиса Кэрролла, но и фантазировать. Неудивительно, что когда нам рассказали о сюите Александра Розенблата "Алиса в Стране чудес", мы загорелись этой идеей. Кстати говоря, Розенблат - очень интересный композитор, он лауреат Пятого международного конкурса композиторов в Токио, а его творческое кредо - соединение классики с элементами джаза, фолка и рока. Сами понимаете, какие возможности это открывает перед ледовым театром!

- Игорь, если можно, расскажите, как рождаются ваши спектакли.

- Это всегда происходит по-разному. Идея может прийти совершенно неожиданно, в любое время, в любом месте. Все, что хоть как-то можно привязать к фигурному катанию, я пытаюсь перетащить на лед и выжать из этого что-то неожиданное и яркое. Мои театральные впечатления, литературные и музыкальные увлечения также подчинены тому, что мы будем делать дальше. Разумеется, такое не всегда возможно, но иногда достаточно одного толчка, возникновения идеи, из которой потом возникнет целостная вещь, зачастую не имеющая ничего общего с тем, что изначально натолкнуло на мысль. Толчок же может произойти когда угодно. Заиграет в машине музыка, промелькнет какая-то сценка, и уже в голове начинает складываться номер... Вот мы сейчас с вами разговариваем, и в этот момент может мелькнуть какая-то мысль, или всплывет в памяти ощущение, смутный образ, а из них через несколько месяцев к или лет родится новый спектакль.

- Тогда остается спросить о ваших творческих планах.

- Мы только что сделали два небольших спектакля - "Звуки джунглей" и "Танго". А сейчас наклевывается еще одна многообещающая идея. Только вот заранее рассказывать о новой постановке - плохая примета. Скажу только, что поступило весьма заманчивое предложение - интересное, серьезное и очень сложное музыкально. Причем музыка настолько известна и популярна, что придется решать вопрос с авторскими правами. Если мы получим разрешение, то браться за дело придется всерьез, так как, чтобы как следует "войти в тему", предстоит "перелопатить" много материала. Разумеется, о конечном результате судить будем не мы, но работать будет неимоверно интересно, уж в этом-то я убежден. Я вас заинтриговал?

- Безусловно. А что все же для вас главное - сам процесс работы или реакция зрителей на готовый спектакль?

- Второе плавно вытекает из первого. Если ты вложил в работу всего себя, люди поймут и оценят, и не надо слушать пессимистов, которые говорят: "это никому, кроме тебя, не надо", "зритель этого не поймет", "это неактуально". К примеру, накануне наших гастролей в США мне чуть ли ни каждый день приходилось слышать: "Ну, зачем вы везете в Америку "Распутина", это там никому не нужно, чего они там поймут?!" А оказалось, американцы знакомы с нашей историей гораздо лучше нас. Они приходили на спектакль, прекрасно зная, кто такой Распутин, что и почему сделал Феликс Юсупов, чем болел наследник.

- Ну, это-то у нас тоже все знают...

- Это сейчас знают, а когда мы задумывали и ставили "Распутина", книги про нашу настоящую историю доставались из-под полы. да и мало их было...

- Вы единолично решаете, что и как будете ставить?

- Я работаю не один, и я ничего не решаю единолично. Наши солисты (в первую очередь Наташа с Андреем) являются полноправными соавторами, "сопостановщиками". Да и у других артистов возникает много вопросов, своих идей; подбирается команда, которая работает вместе, так что я не хотел бы преувеличивать свою роль. К тому же мы периодически приглашаем балетмейстеров.

- Наших или зарубежных?

- В большинстве, конечно, российских, хотя некоторые из них сейчас живут и за пределами нашей страны. Это талантливые люди, которые по той или иной причине были вынуждены уехать, но продолжают активно работать и в творческом плане могут сказать очень много. Впрочем, то же самое можно сказать и про моих коллег. Если, к примеру, взять США, то материальное обеспечение артистов-профессионалов там заметно лучше. Но не в этом самое большое преимущество сложившейся в Америке системы. Для артистов очень важно ощущение стабильности, уверенность в том, что и завтра, и послезавтра, и через месяц они будут выходить на арену и получать за это зарплату, В США эта проблема решена очень хорошо. Подписывается контракт, и, пока он действует, человек твердо знает, что ему будет предоставлена оговоренная этим контрактом работа, за которую он получит соответствующие деньги. Это очень сильно влияет психологически, особенно на покидающих спорт спортсменов: ведь среди них немало семейных пар, которым надо как-то устраиваться.

- Да, уезжают многие, в том числе и тренеры...

- Это наша беда. Пусть не сегодня и даже не завтра, но послезавтра отъезд высококлассных тренерских кадров обязательно скажется на положении дел именно в нашем виде спорта. Уже сегодня к нам приходят талантливые и перспективные артисты, которые, к сожалению, не знают очень многого что, к примеру, для меня являлось чуть ли не профессиональной азбукой. Не буду вдаваться в технические подробности, но я просто ощущаю это незнание нашего дела. Что, во-первых, обидно, а во-вторых, создаст дополнительные сложности, потому что при театре пришлось открыть некое подобие школы фигурного катания для того, чтобы доучивать "новеньких".

- Значит, российское фигурное катание сейчас поет свою лебединую песню?

- Я все же не стал бы говорить, что уровень фигурного катания, как таковой, снизился. Тренеры успешно работают за границей, где им созданы прекрасные условия, у них тренируются многие спортсмены, которые тем не менее выступают за Россию, так что с "большим спортом" все более или менее благополучно. Другое дело, что такого явления, как массовое фигурное катание, на мой взгляд, больше не существует. Я очень хорошо помню, как пришел в этот вид спорта. Моя карьера началась в Ленинграде, в "Цыпочке" - Центральном парке культуры и отдыха имени Кирова, уж не знаю, как он теперь называется. Нас, маленьких фигуристов. занималось там групп шесть-восемь, каждая человек по семьдесят, из которых через несколько лет один-два обязательно попадали в большой спорт. Сейчас этого нет. Нет и многого другого. У меня с Ленинградом, с Петербургом, очень много связано - ив человеческом плане, и в спортивном, и в профессиональном. Здесь у меня живет мама, к которой я часто приезжаю (вот и сегодня надеюсь се увидеть, хоть мы прилетели всего на несколько часов). И теперь мне кажется, что слишком многое изменилось, и не всегда в лучшую сторону.

- Что вы имеете в виду?

- Мне дороже Питер не сегодняшний, а прежний, старосветски вежливый и элегантный, когда мусор бросали исключительно в урну, когда я и мои ровесники не садились в трамвае или автобусе - ведь на следующей остановке могли войти бабушки. Тогда приезжим в течение десяти минут объясняли, каким переулком и каким двором и через какую арочку лучше пройти и где можно срезать угол. Впрочем, возможно, я и не совсем справедлив. Определенное ожесточение имеет место везде, просто перемены в твоих родных местах больше бросаются в глаза и сильнее задевают душу. Времена сейчас жесткие, все мы вынужденно становимся "быть может, сильней и смелее, но только чужие мечте".

- Вас можно понять, но от таких настроений не столь уж далеко до решения махнуть на все рукой и заниматься исключительно своими делами. Вам никогда не приходило в голову последовать примеру ваших многочисленных коллег и уехать в ту же Америку?

- Категорическим образом нет. Я надеюсь, вместе с "Независимой антрепризой" мы все же добьемся успеха не только за рубежом, но и в России. В Петербурге мы уже пытались выступать, но все заканчивалось относительно неудачно. В последний раз мы как артисты были здесь в 1991 году (сам я, разумеется, бываю здесь часто), а теперь встречаем 2001-й!

- Кстати, как вы себя чувствуете на грани тысячелетий?

- Насколько я знаю, до сих пор никак не могут решить, когда кончается одно тысячелетие и начинается другое. Впрочем, меня это не волнует. Я не живу такими понятиями, когда определенный временной этап становится границей или новой точкой отсчета. Пока расстаётся, пока есть интерес, пока приходят новые артисты, которых нужно заново учить и посвящать в наши идеи и наши помыслы, как-то забываешь, что наступает новый век. Повседневная работа берет верх. Театр - настолько живое и требующее к себе внимания существо, что все остальное он отодвигает на второй план. Мы вечно или только что приехали, или куда-то уезжаем. Часто единственное, что хочется, - это просто выспаться, привести себя в порядок перед следующей неделей. Потому что впереди опять работа, и работа напряженная и тяжелая. "Льда" у нас по 4-5 часов в день. А когда выходишь на лед, нельзя раскачиваться, работать вполнакала, нужно быть готовым к действиям, потому что холодно. Такая вот специфика.

- На сон вам времени не хватает, а как с такими вещами, как книги или чужие спектакли? Вы в курсе культурной жизни хотя бы Москвы?

- Здесь нужно благодарить Юлия Захаровича Малакянца, который не только занимается нашей работой по России, но и регулярно вытаскивает на наиболее значимые московские премьеры. Последний наш поход был на"'Сильвию", с которой мы ушли в полном восторге. Чудесная пьеса - умная, добрая и, несмотря на хороший конец, грустная. Великолепная режиссура, удивительно тонкие актерские работы, продуманные, оригинальные костюмы... Возможно, что дополнительное впечатление на нас произвело то, что в центре действия собака, а вся интрига завязана на ее отношении к людям и их отношении к ней. Мы сами убежденные собачники, так что подобный сюжет не мог нас не тронуть... Но в целом я не могу сказать, что в курсе всех театральных новинок. Так уж вышло, что мы сами гастролируем, и гастроли эти, как правило, проходят за пределами России и длятся месяцами. Разумеется, мы многое пропускаем.

- В свое время вы поставили спектакль по песням Владимира Высоцкого, но в вашем репертуаре его нет. Почему?

- Этот спектакль назывался "На краю". Мне кажется, он получился, но так уж вышло, что работу мы закончили к очередной годовщине со дня смерти Владимира Семеновича, и оказалось, что к этой дате ничего не поставил только ленивый. Если бы мы выпустили свой спектакль, то невольно влились бы в ряды тех, кто так или иначе хочет подняться за счет чужой популярности, чужого таланта. Я не хотел попадать в эту обойму, и мы не стали выпускать "На краю", оставив от него только несколько номеров.

- Жаль, что пропала такая интересная работа.

- А она и не пропала. С нами работала балетмейстер Наталья Даббади - Волкова (сама она из Петербурга, но живет сейчас во Франции). Так вот, когда она поняла, что я ни в коем случае не буду выпускать этот спектакль, она поехала в Ленинград и... поставила "На краю" в Мариинском театре, перенеся те движения, что ставила ним на льду, на балетную сцену. Тогда я впервые понял, что, оказывается, то, что мы делаем на льду, можно смело переносить на такие сцены, как Мариинка! Мы гордимся, что наш спектакль, который мы придумали первыми, шел на одной из лучших балетных сцен мира. Это в очередной раз доказало, что наше искусство по силе воздействия на людей, по выразительности, экспрессии ничуть не уступает более традиционным видам искусства. Мы заставляем публику забывать, что выступаем на коньках.

- И вы ни разу не пожалели о том, что подарили "На краю" Марииискому театру? В конце концов, вы же работаете для зрителя, а пресловутая "конъюнктура" в театре подразумевает то, на что пойдут, что интересно. Так что ваша гордость в какой-то степени ущемляет права ваших поклонников.

-Что ж, значит, я по отношению к зрителям буду поступать неправильно, но следовать в кильватере лат и событий, сопровождающихся обильными пышными мероприятиями, мы не станем. Конъюнктура, конечно, какое-то место у нас занимает, но определяет все же не она. Главное - интерес творческий, художественный, человеческий. Хочется отразить то, что ты понимаешь в этой эпохе и как ты это понимаешь, и донести свои эмоции, свои мысли до зрителя.

- Игорь, а какой отзыв о вашем творчестве был вам наиболее приятен?

- Самые интересные и приятные в моей творческой карьере слова я услышал в Германии от одного зрителя, который после спектакля подошел и извинился за то, что пришел в джинсах. Такая иносказательная похвала гораздо приятнее лобовой лести. А вообще-то оценка любого творчества, независимо от того, о чем идет речь - о живописи, музыке, фигурном катании и так далее, - по определению достаточно субъективна. Объективнее всего, как ни странно, себя оценивают сами художники, если они, разумеется, являются таковыми по сути. Нужно искать себя в том деле, которому ты себя посвятил, а найдя, стать лучшим в этом деле!

Игорь Бобрин - неоднократный чемпион СССР, призер чемпионатов мира и Европы, чемпион Европы 1981 г. В феврале 1986 г вместе с группой покинувших большой спорт известных фигуристов организовал Театр ледовых миниатюр. В настоящее время в репертуаре театра Игоря Бобрика спектакли "Немое кино, или размышления на тему Чарли Чаплина", "Распутин - постфактум", "Фауст - XX век", "Улица рок-н-ролла", "Талисман", "мы любим классику", "Алиса в стране чудес" и более 60 миниатюр.

«--» — 13.11.2002